Причины неудачи христиан под Дамаском современные историки объясняли по-разному. Один мусульманский автор прямо утверждал, что король Иерусалимский был подкуплен жителями Дамаска. Некоторые латинские хронисты обвиняют во всем алчность храмовников, другие – злобу Раймунда Антиохийского, якобы таким способом отомстившего французскому королю. Но все сходятся на том, что в основе провала была измена. Ранее указав на соперничество сирийских и европейских крестоносцев, мы не можем не отметить и такого фактора, как незнание и неспособность вождей похода, не сумевших противостоять гибельному предложению сирийских баронов; к этому мы еще вернемся чуть ниже.
После столь позорного провала стали отчаиваться в успехе священной войны. Хотели было начать осаду Аскалона, но быстро отказались от этой затеи. Французский король и германский император решили возвращаться в Европу, имея на счету своих успехов лишь то, что один оборонялся против множества турок на Памфилийской скале, а другой разрубил пополам великана под стенами Дамаска. «С этого дня, – пишет современник, – состояние и положение восточных латинян становилось с часу на час все хуже». Мусульмане научились не бояться западных воинов и государей, а неверие в свою отвагу, робость и несогласие все сильнее овладевали христианами.
В целом новая священная война много уступает предшествующей. Повторив все ошибки и слабости Первого крестового похода, Второй оказался лишенным его сильных сторон. Если первый был движим верой и героизмом, то Второй диктовался одной верой, да и то ущербной: монахи, игравшие большую роль в его организации и продвижении, тянули в свою сторону. Государи, возглавлявшие этот поход, оказались много ниже стоявших перед ними задач. Французский король, принимая все бедствия и неудачи с покорностью мученика, проявлял на поле боя храбрость воина, но не мудрость стратега. Излишне уповая на Провидение, Людовик забывал, что оно не покровительствует тем, кто неспособен проявить инициативу и принять смелое решение. Что же касается германского императора, то, будучи человеком недалеким и тщеславным, он еще меньше годился для роли полководца. Обобщая, можно сказать: ни тот, ни другой монарх не обладал дальновидностью и твердостью, необходимыми для свершения великих дел, их же подчиненные были вполне им под стать. Отсутствие дисциплины и развращенность нравов происходили в значительной степени вследствие обилия женщин. В этом походе был целый отряд амазонок, отличавшихся более экстравагантностью нарядов, нежели боевыми качествами, а во главе их шествовал «капитан» – красотка в позолоченных сапогах, которую прозвали «дамой с золотыми ножками». Не меньший удельный вес приходился на долю уголовников и злодеев, которых святой Бернар, пригласив в поход, избавил от заслуженных наказаний. Конечно, этого добра хватало и в Первом походе, но тогда Готфрид и Боэмунд легко умели с ними справиться; теперь же все эти подонки становились неуправляемыми и зачастую пытались вести свою собственную игру.
1147 г.
К тому же далеко не все силы этой войны были направлены против Азии. Многие проповедники, уполномоченные папой, обратили оружие саксонцев и датчан против балтийских славян, опустошавших побережье и все еще пребывавших в язычестве. Этот поход под руководством Генриха Саксонского, многих князей и епископов увлек полторы тысячи крестоносцев, которые сожгли языческие капища и разрушили города, но, истребив множество славян, покорить их не смогли. После трехлетней бесперспективной войны союзники предложили мир, при условии принятия язычниками веры Христовой. Славяне согласились, но едва крестоносцы ушли, вернулись к своим идолам.
Более счастливой для христиан оказалась другая священная война, начавшаяся в это же время на Пиренейском полуострове. Уже многие столетия сарацины, или мавры, как их здесь называли, владели Испанией. Побежденные отважным Сидом, они были изгнаны из ряда областей, и, когда начался Второй крестовый поход, здесь шла осада Лиссабона, вскоре закончившаяся победой христиан. Потом у мавров были отняты и многие другие города. В пылу этих завоеваний крестоносцы забыли о Востоке и, подвергаясь меньшим опасностям, основали государство, затмившее и блеском, и продолжительностью существования незадачливое Иерусалимское королевство.
По этим двум походам, направленным против народов севера и юга Европы, можно видеть, что дух священных войн принимал новый характер: дрались уже не за одно обладание Гробом, но за повсеместное торжество христианства. Это, как легко представить, разделяло силы крестоносцев и вредило их успехам на магистральном направлении. Но еще более этим успехам повредили последствия Второго крестового похода. Во Франции и Германии не было семейства, которое не оплакивало бы своей потери. Никогда не видели столько вдов и сирот.
1149 г.
Естественно, общий гнев обрушился на аббата Клервосского, так пропагандировавшего этот поход и заверявшего, что он будет успешным. Святого Бернара сравнивали с аббатом Сугерием, который в свое время сильно противился Крестовому походу и оказался прав, тем более что под его управлением Франция расцвела, в то время как пламенные тирады Бернара посеяли разрушение и смерть. Зачем, спрашивали люди, надо было посылать воинов умирать на Восток, если кладбищ хватало и в Европе? Трудно было маститому проповеднику отводить от себя обвинения. Оправдываясь, он пытался неуспех похода приписать его дурной организации, беспорядкам и беззакониям, наличием большого числа чуждых целям похода, как будто не был сам во всем этом повинен. Нам представляется, что защитники святого Бернара могли бы привести более веские аргументы для оправдания Второй священной войны: все же от нее Западная Европа получила какую-то пользу. Оттянув войска и баталии на Восток, Второй крестовый поход дал Западу кратковременный мир: к чему было греметь мечами в Европе, когда сражались с сарацинами в Азии? А там, где мир, там и стабильность. Император Конрад, монарх слабый и безвольный, вернувшись из Палестины, стал более могущественен, чем был до отъезда. Усилилась власть и французского короля, государство которого так тщательно сберег Сугерий. Крестовый поход дал повод Людовику установить регулярную подать и приструнить непокорных вассалов. Впрочем, если быть справедливым, то нельзя не признать, что эта польза быстро была зачеркнута тем вредом, который королевская власть во Франции претерпела в результате развода Людовика с Алиенорой и перехода Аквитании в руки английских королей; вред этот с особой силой скажется в последующие столетия. Так что при подведении общего итога приходится констатировать, что он был не в пользу похода. Это понял и Людовик VII, который, как бы чувствуя свою вину, порывался начать новую экспедицию на Восток и даже клялся в этом папе, но так и не сдержал своего обещания.
1152 г.
А Восток, как никогда, нуждался в помощи. С отбытием французов из Палестины каждый день возникали новые горести. Вскоре после неудачной осады Дамаска блистательный Раймунд де Пуатье, князь Антиохийский, погиб в битве с турками, и голову его отправили в Багдад. Жослен-младший, потеряв Эдессу, и сам попал в руки неверных и умер в тюрьме в Алеппо. Два агента Старца Горы убили Раймунда II, графа Триполийского, в самой его столице. Мусульмане едва не овладели Иерусалимом. Непобедимый Нуреддин захватил все христианские города Месопотамии и сделал своей столицей Дамаск, откуда грозил Иерусалимскому королевству.
Эти печальные известия распространили отчаяние на Западе, и папа снова стал призывать к походу. Но теперь найти желающих было трудно. И вот что удивительно: именно теперь тот человек, который когда-то был ярым врагом Крестового похода, вдруг взялся его организовать. Это был аббат Сугерий. На семидесятом году жизни он за свой счет набрал армию, и уже более десяти тысяч человек выразили желание следовать за ним, когда вдруг смерть остановила исполнение его плана. Характерно, что рвение из аббата Сен-Дени страстно поддерживал аббат Клервосский, который не надолго пережил его. Смерть этих двоих Отцов Церкви, имена которых так тесно связаны со Вторым крестовым походом, как бы символически завершила его последние отзвуки.